Паша, походу ты до сих пор не отсох.
Прости, я с другим.
Был бы ты с Лизой, был бы счастливым, окруженым ее любовью и заботой.
Она бы тебя любила как никто.
Ни одна твоя шлюха не знает такой нежности и преданной любви.
У тебя их может быть 6, а может и 36, но на все что они способны - открывать свой рот, на уровне твоей ширинки.
А потом ты их всех обманываешь.
Ты смеешься.
Ты их унижаешь.
А потом с смехом мне в глаза все это рассказываешь и говоришь, что я не сравниваюсь с этими овцами.
А затем ты садишься на свой 15Б, доезжаешь до Вишневой, по дороге думаешь о том, какое ты уебище.
Приходишь домой.
Твоя маска ахуенного мальчика разбивается с пиздюлями отца.
Ты идеш в свою комнату, в свой маленький мирок.
Ты ложишься под одеяло, смотришь 2 часа в потолок и засыпаешь со своим медведем.
А я слушаю, что твоя жизнь ничтожна.
Что тебя так не хватает меня, как тогда, когда было тепло.
С теплом и ушло все. И пришел омерзительный декабрь.
Ушли ладушки на вокзале.
Ушли разговоры о енотах.
Ушли наркоманские бредни.
Декабрь, привет.
А знаешь, ты отличный человек, но твоя жизнь ничтожна.
Просто, это не твоя жизнь.